Неточные совпадения
Чу! конь стучит копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит
в окошки палочкой.
Бежит в поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда! Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод разобрал!..
Это было
в конце февраля. Зима, затруднявшая военные распоряжения, проходила, и наши генералы готовились к дружному содействию. Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Между тем около его отряды соединялись и со всех сторон приближались к злодейскому гнезду. Бунтующие
деревни при виде наших войск приходили
в повиновение; шайки разбойников везде
бежали от нас, и все предвещало скорое и благополучное окончание.
Через несколько минут он растянулся на диване и замолчал; одеяло на груди его волнообразно поднималось и опускалось, как земля за окном. Окно то срезало верхушки деревьев, то резало деревья под корень; взмахивая ветвями, они
бежали прочь. Самгин смотрел на крупный, вздернутый нос, на обнаженные зубы Стратонова и представлял его
в деревне Тарасовке, пред толпой мужиков. Не поздоровилось бы печнику при встрече с таким барином…
Да, было нечто явно шаржированное и кошмарное
в том, как эти полоротые бородачи, обгоняя друг друга,
бегут мимо деревянных домиков, разноголосо и крепко ругаясь, покрикивая на ошарашенных баб, сопровождаемые их непрерывными причитаниями, воем. Почти все окна домов сконфуженно закрыты, и, наверное, сквозь запыленные стекла смотрят на обезумевших людей
деревни привыкшие к спокойной жизни сытенькие женщины, девицы, тихие старички и старушки.
— Ты, конечно, знаешь:
в деревнях очень беспокойно, возвратились солдаты из Маньчжурии и бунтуют, бунтуют! Это — между нами, Клим, но ведь они
бежали, да, да! О, это был ужас! Дядя покойника мужа, — она трижды, быстро перекрестила грудь, — генерал, участник турецкой войны, георгиевский кавалер, — плакал! Плачет и все говорит: разве это возможно было бы при Скобелеве, Суворове?
Только когда приезжал на зиму Штольц из
деревни, она
бежала к нему
в дом и жадно глядела на Андрюшу, с нежной робостью ласкала его и потом хотела бы сказать что-нибудь Андрею Ивановичу, поблагодарить его, наконец, выложить пред ним все, все, что сосредоточилось и жило неисходно
в ее сердце: он бы понял, да не умеет она, и только бросится к Ольге, прильнет губами к ее рукам и зальется потоком таких горячих слез, что и та невольно заплачет с нею, а Андрей, взволнованный, поспешно уйдет из комнаты.
Он
побежал отыскивать Ольгу. Дома сказали, что она ушла; он
в деревню — нет. Видит, вдали она, как ангел восходит на небеса, идет на гору, так легко опирается ногой, так колеблется ее стан.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует:
в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу, то сесть на савраску да поскакать
в луга, где сено косят, или посидеть на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься
бегом по
деревне, потом
в поле, по буеракам,
в березняк, да
в три скачка броситься на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть
в снежки, попробовать свои силы.
В тагальских
деревнях между хижинами много красивых домов легкой постройки — это дачи горожан, которые
бегут сюда, между прочим, тотчас после первых приступов землетрясения, как сказал мне утром мсье Демьен.
«Это все и у нас увидишь каждый день
в любой
деревне, — сказал я барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба
побежит с кочергой или кучер с кнутом разнимать драку, или мальчишка бросит камешком». Вскоре белый петух упал на одно крыло, вскочил,
побежал, хромая, упал опять и наконец пополз по арене. Крыло волочилось по земле, оставляя дорожку крови.
В отдаленье темнеют леса, сверкают пруды, желтеют
деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге останавливаются, глядят на вас, приникают к земле, дают вам проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают
в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой,
бежит на неверных ножках вслед за матерью: слышится его тонкое ржанье.
Круглые, низкие холмы, распаханные и засеянные доверху, разбегаются широкими волнами; заросшие кустами овраги вьются между ними; продолговатыми островами разбросаны небольшие рощи; от
деревни до
деревни бегут узкие дорожки; церкви белеют; между лозниками сверкает речка,
в четырех местах перехваченная плотинами; далеко
в поле гуськом торчат драхвы; старенький господский дом со своими службами, фруктовым садом и гумном приютился к небольшому пруду.
А у нас на
деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле
побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку [
В поверье о «Тришке», вероятно, отозвалось сказание об антихристе.
Мальчик вышел, весело спрыгнул с крыльца и пустился
бегом, не оглядываясь, через поле
в Кистеневку. Добежав до
деревни, он остановился у полуразвалившейся избушки, первой с края, и постучал
в окошко; окошко поднялось, и старуха показалась.
Подняли у коляски фордек, и лошади
побежали рысью. Мы миновали несколько
деревень, и матушка неоднократно покушалась остановиться, чтоб переждать грозу. Но всякий раз надежда: авось пройдет! — ободряла ее. Сколько брани вылилось тут на голову тетеньки Анфисы Порфирьевны — этого ни
в сказках сказать, ни пером описать.
Измученные непосильной работой и побоями, не видя вблизи себя товарищей по возрасту, не слыша ласкового слова, они
бежали в свои
деревни, где иногда оставались, а если родители возвращали их хозяину, то они зачастую
бежали на Хитров, попадали
в воровские шайки сверстников и через трущобы и тюрьмы нередко кончали каторгой.
Ой, стук-постук —
Молодой пастух,
Он —
в окошко падогом,
Мы на улицу
бегом!
Пастух Борька,
Вечерняя зорька,
Заиграет на свирели —
Все
в деревне присмирели!
Если же везде сухо, то степные пожары производят иногда гибельные опустошения: огонь, раздуваемый и гонимый ветром,
бежит с неимоверною быстротою, истребляя на своем пути все, что может гореть: стога зимовавшего
в степях сена, лесные колки, [Колком называется, независимо от своей фигуры, всякий отдельный лес; у псовых охотников он носит имя острова] даже гумна с хлебными копнами, а иногда и самые
деревни.
После этого она
бежала с Рогожиным; потом вы жили с ней
в деревне какой-то или
в городе, и она от вас ушла к кому-то.
Детям запретили даже и встречаться с нею, но они бегали потихоньку к ней
в стадо, довольно далеко, почти
в полверсте от
деревни; они носили ей гостинцев, а иные просто прибегали для того, чтоб обнять ее, поцеловать, сказать: «Je vous aime, Marie!» [«Я вас люблю, Мари!» (фр.)] и потом стремглав
бежать назад.
Она первая ее и выдала на позор: когда
в деревне услышали, что Мари воротилась, то все
побежали смотреть Мари, и чуть не вся
деревня сбежалась
в избу к старухе: старики, дети, женщины, девушки, все, такою торопливою, жадною толпой.
Как
бежал из замка, сейчас
в Шадринский уезд и прямо
в ту
деревню, из которой Спиридон.
Самое большое, чем он мог быть
в этом отношении, это — пантеистом, но возвращение его
в деревню, постоянное присутствие при том, как старик отец по целым почти ночам простаивал перед иконами, постоянное наблюдение над тем, как крестьянские и дворовые старушки с каким-то восторгом
бегут к приходу помолиться, — все это, если не раскрыло
в нем религиозного чувства, то, по крайней мере, опять возбудило
в нем охоту к этому чувству; и
в первое же воскресенье, когда отец поехал к приходу, он решился съездить с ним и помолиться там посреди этого простого народа.
Не по нраву ей, что ли, это пришлось или так уж всем естеством баба пагубная была — только стала она меня оберегаться. На улице ли встретит —
в избу хоронится,
в поле завидит — назад
в деревню бежит. Стал я примечать, что и парни меня будто на смех подымают; идешь это по
деревне, а сзади тебя то и дело смех да шушуканье."Слышь, мол, Гаранька, ночесь Парашка от тоски по тебе задавиться хотела!"Ну и я все терпел; терпел не от робости, а по той причине, что развлекаться мне пустым делом не хотелось.
С горы спускается деревенское стадо; оно уж близко к
деревне, и картина мгновенно оживляется; необыкновенная суета проявляется по всей улице; бабы выбегают из изб с прутьями
в руках, преследуя тощих, малорослых коров; девчонка лет десяти, также с прутиком,
бежит вся впопыхах, загоняя теленка и не находя никакой возможности следить за его скачками;
в воздухе раздаются самые разнообразные звуки, от мычанья до визгливого голоса тетки Арины, громко ругающейся на всю
деревню.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед;
в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается
в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся
в конурах ради экономии
в топливе, теперь переходят
в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние
деревни, не покладывая рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью за грош продать душу; и тут же рядом ржут лошади, ревут ослы и без оглядки
бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
— Нет, вы погодите, чем еще кончилось! — перебил князь. — Начинается с того, что Сольфини
бежит с первой станции. Проходит несколько времени — о нем ни слуху ни духу. Муж этой госпожи уезжает
в деревню; она остается одна… и тут различно рассказывают: одни — что будто бы Сольфини как из-под земли вырос и явился
в городе, подкупил людей и пробрался к ним
в дом; а другие говорят, что он писал к ней несколько писем, просил у ней свидания и будто бы она согласилась.
Дело
в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала ее надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал. Когда дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее
в деревне,
в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка,
в одну прекрасную ночь,
бежала из Головлева с корнетом Улановым и повенчалась с ним.
Летом,
в жаркий день, Пушкарь рассказал Матвею о том, как горела венгерская
деревня, метались по улице охваченные ужасом люди, овцы, мычали коровы
в хлевах, задыхаясь ядовитым дымом горящей соломы, скакали лошади, вырвавшись из стойл, выли собаки и кудахтали куры, а на русских солдат, лежавших
в кустах за
деревней,
бежал во тьме пылающий огнём человек.
И его тоже трепетали мужики, и свои, и чужие, но он и не подумал
бежать из
деревни, когда крепостное право было уничтожено, а, напротив, очень спокойно и
в кратких словах объявил, что «другие как хотят, а у меня будет по-прежнему».
Параша, до полусмерти избитая разбойником своим мужем, Параша, сидящая
в подвале уже третий день, может быть давно умершая, представлялась с такой ясностию его живому воображению, что он вскочил, как безумный,
побежал по своему двору, по
деревне, исступленным голосом сзывая дворовых и крестьян.
К ощущениям холода, пустоты и постоянного ровного страха свелась жизнь шайки, и с каждым днем таяла она
в огне страданий: кто
бежал к богатому и сильному, знающемуся с полицией Соловью, кто уходил
в деревню,
в город, неизвестно куда.
В визовых губерниях отлично делают бураки, от самых крошечных до огромных, и употребляют их преимущественно для собирания ягод]
в руках, вскочила на ноги и ударилась
бежать вниз по речке к
деревне…
Один из этих отрядов обложил усадьбу со стороны леса и отнял у всех находящихся
в доме всякую возможность
побега; другой, став частию между домом и
деревней, а частию вдоль берега Турицы, делал невозможною всякую надежду на какое-нибудь подкрепление или защиту; а третий, имевший
в голове своей губернатора, офицера, оскорбленного Байцурова и драгуна, несколько часов назад бывшего свидетелем насильственного венчания боярышни с Плодомасовым, прямо подвигался на его разбойничий дом.
Владимир Сергеич
побежал на крик. Он нашел Ипатова на берегу пруда; фонарь, повешенный на суку, ярко освещал седую голову старика. Он ломал руки и шатался как пьяный; возле него женщина, лежа на траве, билась и рыдала; кругом суетились люди. Иван Ильич уже вошел по колена
в воду и щупал дно шестом; кучер раздевался, дрожа всем телом; два человека тащили вдоль берега лодку; слышался резкий топот копыт по улице
деревни… Ветер несся с визгом, как бы силясь задуть фонари, а пруд плескал и шумел, чернея грозно.
И пока я спал, мы с Селиваном были
в самом приятном согласии: у нас с ним открывались
в лесу разные секретные норки, где у нас было напрятано много хлеба, масла и теплых детских тулупчиков, которые мы доставали,
бегом носили к известным нам избам по
деревням, клали на слуховое окно, стучали, чтобы кто-нибудь выглянул, и сами убегали.
Было
в Орле обычное лихолетье, а
в феврале на день св. Агафьи Коровницы по
деревням, как надо,
побежала «коровья смерть».
На Успенье,
в одиннадцатом часу вечера, девушки и парни, гулявшие внизу на лугу, вдруг подняли крик и визг и
побежали по направлению к
деревне; и те, которые сидели наверху, на краю обрыва,
в первую минуту никак не могли понять, отчего это.
Свет луны померк, и уже вся
деревня была охвачена красным, дрожащим светом; по земле ходили черные тени, пахло гарью; и те, которые
бежали снизу, все запыхались, не могли говорить от дрожи, толкались, падали и, с непривычки к яркому свету, плохо видели и не узнавали друг друга. Было страшно. Особенно было страшно то, что над огнем,
в дыму, летали голуби и
в трактире, где еще не знали о пожаре, продолжали петь и играть на гармонике как ни
в чем не бывало.
Василий Андреич правил, предоставляя лошади самой держаться дороги. Но Мухортый, несмотря на то, что вздохнул
в деревне,
бежал неохотно и как будто сворачивал с дороги, так что Василий Андреич несколько раз поправлял его.
Кто мог,
побежал навстречу, а кто не мог — те попрятались, наказав отвечать господам, если спросят: что приказчик уехал, дескать, по хозяйственным господским надобностям
в соседнюю
деревню, что ключник угорел
в бане, старый буфетчик отлучился поохотиться с острогою за рыбою верст за шесть, и пр. и пр.
В деревне, по вытянутой
в прямую линию улице,
бежали мальчишки отворить им ворота.
Задыхаясь,
бежим. Ветер толкает нас
в спины, осыпая нас тревожным криком, заливчатым лаем собак и глухим гулом чугунного била. Проснулась
деревня, но кажется, что она боязливо отходит
в сторону, удаляется от мельницы.
Впереди, по пыльной улице
деревни, рысцой, оглядываясь и с мычаньем изредка останавливаясь,
бежала отбившаяся от стада пестрая корова, никак не догадываясь, что надо было просто своротить
в сторону.
Повернули назад
в деревню, и, пока шли, Лычков-сын всё время бил себя кулаком по груди и кричал, и Володька тоже кричал, повторяя его слова. А
в деревне между тем около породистого бычка и лошадей собралась целая толпа. Бычок был сконфужен и глядел исподлобья, но вдруг опустил морду к земле и
побежал, выбрыкивая задними ногами; Козов испугался и замахал на него палкой, и все захохотали. Потом скотину заперли и стали ждать.
Там какой-нибудь лядащий мальчишка, завелся у него гривенник, и
бежит в трактир, и сидит барином, и туда же еще командует, а
в деревне самоваров не наставишься, прокладки уж этой и нет.
Никита
в это время отвязал от тумбы лошадь; они с приемным отцом уселись
в сани и поехали. До их
деревни было верст пятнадцать. Лошаденка бойко
бежала, взбивая копытами к омья снега, которые на лету рассыпались, обдавая Никиту. А Никита улегся около отца, завернувшись
в армяк, и молчал. Старик раза два заговорил с ним, но он не ответил. Он точно застыл и смотрел неподвижно на снег, как будто ища
в нем точку, забытую им
в комнатах присутствия.
Да справившись, выбрал ночку потемнее и пошел сам один
в деревню Поромову, прямо к лохматовской токарне. Стояла она на речке,
в поле, от
деревни одаль. Осень была сухая. Подобрался захребетник к токарне, запалил охапку сушеной лучины да и сунул ее со склянкой скипидара через окно
в груду стружек. Разом занялась токарня… Не переводя духу, во все лопатки пустился
бежать Карп Алексеич домой, через поле, через кочки, через болота… А было то дело накануне постного праздника Воздвиженья Креста Господня.
Хорошо знала она местность. Выбежав на широкий двор, бросилась было к воротам, но
в зачинавшемся уже рассвете увидала, что там на лавочке сидит караульный…
В сад
побежала, там ни души. Она дальше и дальше.
Бежит, не переводя духа, и назади сада, вблизи Кириллиной пасеки, перелезает через невысокий плетень, а потом по задам возле длинного ряда крестьянских овинов
бежит к попу на край
деревни. На него одного вся надежда ее. Подбежав к дому отца Прохора, она крепко постучалась
в окно.
Но та отнекивалась и отупелыми, распухшими от слез глазами смотрела
в окно.
В окне
бежали деревья, будки, дома,
деревни, коровушки паслись на лугу… И опять деревья… будки…